(Продолжение. Начало в №№ 19,20)

Рассвет, закат и звездное небо

Собираясь в дорогу, я понимал, что увижу село, существенно изменившееся за прошедшее множество десятилетий. Вместе с тем полагал, что не должна глубоко преобразоваться его природно-пейзажная составляющая, хотя могут иначе выглядеть и берега реки, и лесные массивы. Рассуждая в этом направлении, я вдруг выделил три явления, которые я непременно смогу увидеть именно такими же, какими ежегодно видели их мои предки в последние августовские дни – восход солнца с рассветом, закат с сумерками и звездное небо. Для себя эти явления назвал «сургодьской астрономической константой». Казалось бы, такое очевидное и банальное «открытие» взволновало меня и превратилось в конкретное желание – увидеть и запечатлеть в своей памяти эти картины над селом Сыркыды. Во время таких рассуждений и представлений мне казалось, что осуществив задуманное, я каким-то образом приближусь во времени к своим пращурам и стану в один воображаемый круг с ними.
Восход и закат по отношению к расположению села и его окрестностей проявляются на горизонте в своих постоянных точках, а их видимые картины всегда зависят от погоды. Чтобы увидеть рассвет, я поднялся как можно раньше. Начинало светать. Потом сквозь облака зарозовело небо. Розовая кромка расширялась, но солнце еще долго не показывалось, прячась за тучками и облаками. Наконец оно засветилось полным диском. Думаю, что картина, которую я увидел в то утро, не могла не возникать в далеком и недалеком прошлом в последние дни августа.
Закат застал меня возле мечети и музея. Солнце садилось. Мне пришлось подняться на возвышение, чтобы любоваться уходящим за горизонт розовым светилом. Закат, как и восход, мне удалось заснять на видеокамеру, в отличие от звездного небосвода, ибо техника оказалась слишком миниатюрной, но все же она смогла запечатлеть луну (вместе с собачьим лаем, который, может быть, к ней и относился).
Звездное небо я рассмотрел в первую же ночь. С вечера небо большей частью было закрыто медленно ползущими облаками, но после полуночи звезды уже просто висели над головой – яркие и близкие. Звездная мозаика над Сургодью в конце августа заметно отличается от привычной мне восточно-украинской, прежде всего расположением известных созвездий в иных секторах небосвода. В эту ночь был звездопад, я любовался им, как небесным подарком. Как все редкое и необычно красивое, он не мог не вызывать восхищения. Оказалось, что звездопад видела и Татьяна, о чем она с восторгом сообщила утром. Наверное, ждала его еще с вечера, чтобы загадать какое-то желание. Может быть, и успела, но это уже сфера девичьих тайн.
Так сбылось еще одно мое желание – увидеть восход, закат и звезды над селом, в котором я не родился, но в котором находятся еще обозримые корни моей простой, незатейливой, необремененной высокими титулами, родословной.

Заарятляр

Стремление посетить кладбище и увидеть могилы своих далеких предков, прочитать им молитвы – было одним из самых важных мотивов моей «ностальгически-генетической» поездки в Сыркыды.
Мои дедушки и бабушки захоронены в Донецке. При возможности посещаю их могилы и всегда упоминаю в своих молитвах. Но знание того, что их родители и родственники захоронены на сельском кладбище, тянуло меня к тем могилам. Я понимал, что время сравняло надгробные холмы с землей, что на них, вероятно, не сохранились опознавательные таблички. Но память о предках требовала поклонения.
День приезда и посещения кладбища был с утра пасмурным, моросило, но к вечеру чуть распогодилось. Мне подобрали теплую непромокаемую куртку и резиновые сапоги, так как за селом асфальтовая дорога переходила в грунтовку. Пошли мы короткой дорогой к реке, перешли ее вброд, вышли на мост, где справа от него находилась сосновая роща и поросший деревьями холм, на котором и располагалось татарское кладбище – заарятляр. Подходя к нему, я надел отцовскую тюбетейку.
Огороженное забором кладбище начиналось за подпертыми жердью воротами и небольшим пешеходным мостиком через ров. У одной из первых могил Татьяна задержалась, очистила ее от листьев и веток. Грусть по ушедшей женщине была очевидной. Захоронения начинались от подножия холма, поднимались к его верху и спускались книзу. Дальняя часть кладбища выходила на изгиб реки. На левой нижней части холма было много относительно недавних захоронений. На верхней части сохранились только чуть видимые следы былых погребений. Могилы последних десятилетий были огорожены заборчиками - «чердаками». Удивила многочисленность различных татарских фамилий. Есть тому и объяснение старожилов – в далеком прошлом первые поселенцы села были выходцами (а по одной из версий - «изгнанниками») из иных татарских деревень. На противоположном склоне холма мы пришли к могиле Рафаиля Низямовича Брагина. У изголовья могилы я прочитал молитву любимому дедушке Татьяны. Позже узнал, что любили его все односельчане и захоронили его с почестями.
На кладбище нашел еще одно захоронение – женское, с фамилией Брагина. Видимо, мужская часть фамилии выезжала из села в более ранние годы. Встретились могилы Такташовых, Агишевых, Иванковых, Коноваловых, Яхиных, Айсиных и иных фамилий. Есть и особая могила без ограды, со светлой каменной плитой и высеченной на ней надписью. Текст выполнен арабской графикой, возможно, на татарском языке, но возможно - на арабском. Мне изложили две версии о захоронении: первая - это могила односельчанина, совершившего паломничество в Мекку, на которое, как говорят, ушло пять лет пути, а вторая - это могила путника, который возвращался с хаджа через село и умер в нем. (Ведь в прежние времена на конно-пешее совершение хаджа уходили месяцы и годы; путники двигались с остановками на отдых или трудоустройство, чтобы заработать средства для дальнейшей дороги). Обе легенды, какая бы из них не была верной, украшают по-мусульмански историю села Сыркыды. Через день я вновь пошел на кладбище сфотографировать надгробную плиту паломника с надеждой, что когда-то удастся прочесть надпись.
Находившиеся в тот день на кладбище посетители показали мне родник у дальнего подножья, к которому спускались крутые земляные ступеньки. Родник ухожен, вода ключевая, чистая и холодная. Вместе с новыми знакомыми, приехавшими из Самары, мы почистили ложе родникового ручейка. Они передали привет донецким и харьковским татарам от бывших Коноваловых, которые уже стали Петровыми и Мухиными (мать, дочь, внук).
Вскоре после возвращения в Харьков узнал через знакомых моей московской сестры, что в прошлом существовало предыдущее кладбище, которое находилось на околице в сторону села Дмитриевки. Думаю, что мои молитвы дошли и до него.

Рашид Брагин
(Продолжение следует)